Оглядываясь на минувшие события, мы часто видим только часть истины, а что-то ускользает, хотя это что-то, несомненно, существует.
Это последняя часть небольшого исторического очерка представленного старшим научным сотрудником Института истории и археологии Академии наук Туркменистана Джума Оразклычевым нашему сайту. Трагедия, о которой автор начал говорить в первых частях: Возмездие Богини утренней зари и Михаил Дмитриевич Скобелев – полководец Суворову равный, подходит к своему печальному завершению.
Пятнадцатый камень
Боги, до сих пор молча наблюдавшие за царем и генералом, проявили, наконец, свой гнев:
Грянул взрыв…
Россию облаком покрыв.
Всё издалёка предвещало,
Что час свершится роковой...
Это строки поэмы «Возмездие» Александра Блока: 1 марта 1881 года от взрыва бомбы погиб Александр II.
Ждать часа возмездия оставалось недолго и «белому генералу». Его прибытие в Петербург сравнивали с возвращением Бонапарта из Египта. В те дни популярности Скобелева позавидовал бы любой из европейских правителей. Но, несмотря на славу, которая приятно грела самолюбие, после Ахалтекинской экспедиции его словно подменили: всегда жизнерадостный, теперь он пребывал часто в дурном настроении и превратился почти в ипохондрика.
Вступивший на престол Александр III принял Скобелева неприязненно. Возможно, царь, прошедший курс истории под руководством знаменитого Сергея Соловьева, знал, что своими зверствами в Геок-Тепе генерал сам себе уже подписал приговор.
И, действительно, какое-то проклятие руководило отныне поступками Скобелева. Высказанные им не просто неосторожные, а вызывающе дерзкие политические заявления, получившие отрицательный международный резонанс, никак не вязались с образом прежнего Скобелева, имевшего репутацию человека с безупречным стратегическим мышлением.
Военный министр Дмитрий Милютин отмечал по этому поводу в своем дневнике: «Газеты всей Европы наполнены толками по поводу неудачных и странных речей Скобелева – петербургской и парижской. Не могу себе объяснить, что побудило нашего героя к такой выходке».
Многие отмечали, что с «белым генералом» происходит что-то неладное, хотя, возможно, именно теперь он начал прозревать. Трагизмом пронизаны слова Скобелева, сказанные им генералу Михаилу Духонину: «Всё это – и слава, и весь этот блеск ложь… А ведь чего, чего стоит эта ложь, эта слава? Сколько убитых, раненых, страдальцев, разоренных!.. Объясните мне: будем ли мы с вами отвечать Богу за массу людей, которых мы погубили в боях».
Посетив родовое имение, Скобелев признался местному священнику: «Каждый день моей жизни – отсрочка, данная мне судьбой… Ведь вы знаете, что я не боюсь смерти. Ну, так я вам скажу: судьба или люди скоро подстерегут меня».
А в разговоре с генералом Павлом Дукмасовым, Скобелев, предчувствуя, что ждать расплаты за содеянное в Геок-Тепе ему осталось теперь недолго, проронил: «Я, наверное, скоро умру».
25 июня 1882 года Петербург, чуть больше года назад восторженно встречавший «героя Геок-Тепе», был взбудоражен известием о смерти Скобелева, тело которого было найдено в номере одной из московских гостиниц. Было ли это добровольным уходом из жизни или убийством, до сих пор остается тайной. Так закончилась жизнь генерала, о котором светила российской науки того времени сожалели, что «поприще точных знаний лишилось оригинально мыслящего человека».
Покаяние звучит в словах предсмертного признания Скобелева, сделанного им издательнице французского журнала «Nouvelle Revue» Жюльет Адам: «Я не люблю войны. Я слишком часто участвовал в них. Никакая победа не вознаграждает за трату энергии, сил, богатств и за человеческие жертвы».
Геок-Тепе стал последним штурмом не только в жизни Скобелева и Александра II, но и самой царской России, поражение которой в двух следующих войнах стали в истории человечества самыми нелепыми.
Результаты русско-японской войны 1904-1905 годов до сих пор называют загадочными. Огромная империя не просто проиграла войну, сдав крепость Порт-Артур, но и потеряла весь свой флот, который по количеству кораблей и суммарному весу боезаряда превосходил японскую эскадру адмирала Хэйхатиро Того. Причем в состав российского флота входили новейшие суда, построенные в Америке, Франции, Германии и Дании и превосходившие по своим тактико-техническим качествам не только японские корабли, но корабли всего мира.
Военные историки даже сейчас не могут дать однозначный ответ, что же произошло в Цусиме, и при анализе обстоятельств расстрела российских эскадренных броненосцев, тонувших от попадания небронебойных японских снарядов, и совершенного бессилия русских боевых кораблей перед, будто заговоренной, японской эскадрой, прибегают к слову «мистика».
Участник сражения капитан 2-го ранга Владимир Семенов вспоминал: «Я прошел на левую сторону между башнями посмотреть на японскую эскадру... Она была все та же! Ни пожаров, ни крена, ни подбитых мостиков... Словно не в бою, а на учебной стрельбе! Словно наши пушки, неумолчно гремевшие вот уже полчаса, стреляли не снарядами, а чёрт знает чем!».
Японский адмирал Того все сражение провел на мостике своего флагманского броненосца, и не получил ни единой царапины. В то же время оба русских командующих – адмиралы Вильгельм Витгефт и Зиновий Рожественский – в двух главнейших боях были поражены вражескими снарядами еще до того, как сражения достигли кульминации.
Один из российских моряков после боя недоумевал: «Разве мы вчера не стреляли в японцев? Мы разбросали в них почти все боевые припасы. Наши погреба опустели. Как же так получилось, что японские корабли остались невредимы?».
Храбрость русских моряков никто и никогда не ставил под сомнение. Голландский капитан 1-го ранга Ян ван Кинсберген, восторгаясь смелостью русских моряков, оставил в своих мемуарах знаменательную запись: «С такими молодцами я бы самого дьявола выгнал из ада». И всё же, российский флот был уничтожен.
Если результаты Цусимского сражения еще вызывали изумление у военных специалистов, то остальные неудачи не удивляли уже никого.
В Первую мировую войну царская Россия вступила с самой мощной армией: более 5 миллионов личного состава, 7 тысяч артиллерийских орудий, 263 самолета. Ни одна из воющих стран, ни Тройственного союза, ни Антанты, не могла похвастаться такой силой. Но Россия не только вышла из войны с поражением, но и уступила проигравшей в войне Германии.
Уинстон Черчилль писал, что «ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России… Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо… пожираемая червями».
Возможно, поражение огромной Российской империи в двух войнах может показаться непропорциональным наказанием за Геок-Тепе. Но трагедия эта случилась на земле, энергия которой подарила человечеству две империи мирового уровня – Парфянскую и Великую Сельджукскую. Если выжившие после трагедии в Геок-Тепе и были вынуждены смириться, то история, вобравшая в себя могущество туркменских держав, сгустив тучи над Зимним дворцом, разжавшейся пружиной обрушила свою силу.
В японском городе Киото есть буддистский храм Рёандзю, сад которого известен во всем мире благодаря уникальному распределению на небольшой территории 15 камней. С какой бы точки посетитель не смотрел на сад, он видит только 14 камней, пятнадцатый – всегда скрыт от глаз. Оглядываясь на минувшие события, мы часто видим только часть истины, а что-то ускользает, хотя это что-то, несомненно, существует. Возможно, этим пятнадцатым камнем является закон кармы: жестокость, раз сгенерированная, возвращается и с еще более страшной силой обрушивается на свой же источник.
