Весь исторический обзор будет представлен в цикле из трёх статей.
Об истории рождения и становления Великого Шёлкового пути читателям сайта расскажет старший научный сотрудник института истории и археологии Академии Наук Туркменистана Джума Оразклычев. Исторические личности, политика и войны – всё, что сделало Великий Шёлковый путь великим.
Парфия и рождение Великого Шёлкового пути
Парфянский император Митридат II, открыл новую страницу всемирной истории, оставив нам в наследие не только свое изобретение, получившее название Великого Шёлкового пути, но, возможно, нечто гораздо более важное – пример того, как надо мыслить: масштабно и смело.
Геостратегическое положение Туркменистана в центре крупнейшего материка стало важным фактором, предопределившим лидирующую роль страны в мировой истории. Но главным, все же было то, что на каждом витке истории появлялась личность, гравитационное поле которой втягивало в её орбиту нацию, а за ней и остальные народы.
Попытка взглянуть на историю как на феномен, обладающий целостным смыслом, была предпринята не сразу. Даже для творчества таких выдающихся историков как Геродот и Тацит будет справедливым замечание, что они знали только «истории», но не историю, в единственном числе, как мы называем научную дисциплину.
До определенного времени, говорить о единой истории можно было лишь с большой натяжкой. Лишь в III тысячелетии до н.э. между разбросанными по континентам очагами древних цивилизаций появляются первые связующие нити – торговые пути. Истоком этих предвестников будущих торговых магистралей, расходящихся во все стороны света, словно лучи восходящего Солнца, из единого центра цивилизации бронзового века – Алтын-депе. Уже с тех дальних времен туркменская земля стала центром мирового культурного взаимодействия, в который были вовлечены египетский, месопотамский, китайский и индийский цивилизационные пласты.
Но история терпеливо ждала, когда появится Личность – парфянский император Митридат II (123-88/87 гг. до н.э.). Именно он установил монопольный контроль над межконтинентальными торговыми путями и, используя выгодное геостратегическое положение своей империи, не допускал непосредственных контактов между Римом и Китаем. Этим объясняется, например, то, что в китайских источниках можно найти точные сведения о путях лишь до парфянской границы, но не дальше. То же относится и к римлянам, которых, согласно китайской летописи «Истории младших Хань», парфяне «не пропускали через свои пределы в Китай».
Как отмечает французская исследовательница Кларисс Дидлон в работе «Мир как территория», «международная торговля способствует международному разделению труда и становится первым шагом к глобальной организации мирового пространства». Митридат II стал не только автором проекта, получившего впоследствии название Великого Шёлкового пути, но и инициатором международного разделения труда, и что ещё более важно, глобальной организации мирового пространства.
Парфия организовала функционирование Великого шёлкового пути и вовлечение той или иной страны в общий поток означало начало её участия в общемировой культурной работе. Дорога стала наднациональным организмом, сердце которого билось в Парфии, на туркменской земле.
Благодаря Митридату II главные действующие лица человечества были объединены в едином спектакле всемирной истории, режиссёром которого стала Парфия.
Как только Парфия поставила под свой контроль сообщение на материке, с этого момента жизни народов двух континентов – Европы и Азии – стали зависеть от Парфии. Митридат II скрепил в единую транснациональную структуру Рим и Китай, которые, сами того не осознавая, оказались на периферии мировых процессов. Академик В.В.Бартольд писал, что Митридат II стал первым государем в истории, отправлявшим посольства и на крайний восток и на крайний запад, в Китай и в Римскую империю.
Последующие парфянские императоры продолжили линию Митридата II по контролю мирового пространства. Сеть торговых путей, постепенно превращаясь в яркий калейдоскоп межкультурного общения народов, разрасталась до ментального вихря планетарного уровня, расширяя сознание.
Попытки вырвать у Парфии контроль над мировым пространством пресекались жестко, например, в 53 г. до н.э., когда Марк Красс, воодушевлённый победой над легендарным Спартаком, поспешил со своими легионами на восток сразиться с парфянами, и на себе испытал всю сокрушающую мощь элиты парфянской конницы, знаменитых катафрактариев.
Коронный прием катафрактариев, или как их называли бессмертных – таранный удар. Устойчивость всадников достигалась особым парфянским седлом, которое, как и парфянский лук, были впоследствии заимствованы другими народами.
Итак, к бою при Каррах парфянский полководец Сурена вышел с эскортом в 1000 катафрактариев, которые были скрыты выставленными впереди конными лучниками. Когда римляне, после долгого и изнурительного марша, увидели, наконец, перед собой противника, он вовсе не показался им грозным.
Начавшая мнимое отступление парфянская конница разделившись на два крыла, начала уходить в стороны, и когда поднятая их копытами пыль осела, взорам римлян предстала вводящая в оцепенение картина: в безмолвии фронтом на них стояла армада конников. Не успели римляне оправиться от шока, как бессмертные, по условленному сигналу, сбросили с себя плащи и, озарив равнину сиянием своих доспехов, «предстали, - как писал Плутарх, - перед неприятелем пламени подобные» и исход сражения был уже предрешен.
Спустя 16 лет парфянам вновь пришлось преподать урок быть скромнее в амбициях, на этот раз Антонию. Вступивший на римский престол Октавиан Август, осознавая, что с парфянами лучше не ссориться, благоразумно поспешил заключить с ними договор о дружбе, и этот дипломатический успех нашел отражение на римских монетах. Парфия научила римлян простой истине, точно сформулированной И.В.Гёте: «Будь ты король или простой землепашец, ты будешь по-настоящему счастлив лишь тогда, когда в твоем доме будет мир и покой».
Парфия не просто контролировала потоки идей, научных и технических достижений, но и сама стала источником новшеств, заимствуемых по всему миру. Бельгийский историк Андре Верстандиг в своей книге «История Парфянской империи» отмечает, что парфяне в истории древнего мира играли роль первого плана и значительно способствовали распространению искусств, развитию торговли и продвижению евразийского проекта – знаменитого «Шелкового пути», великими инициаторами которого они и стали. «Мир, - пишет А.Верстандиг, - многому научился у парфян, у этих неутомимых первооткрывателей».
В строительстве Европа научилась у парфянских зодчих айванам, архитектурному элементу приемных залов парфянских дворцов. Парфянские айваны стали обязательным архитектурным элементом многих храмовых построек не только в Европе, но и по всему материку. Туристы, ласкающие восхищенными взглядами своды архитектурных жемчужин Франции и Индии – знаменитых Собора Парижской Богоматери и Тадж-Махала – возможно, и не подозревают, что это увековеченный в камне творческий гений Парфии продолжает свою блистательную жизнь.
Парфяне, даже сойдя с исторической арены, продолжали восхищать мир, и Уильям Шекспир также не смог обойти их вниманием, введя «непобедимых парфянских всадников» в свою пьесу «Антоний и Клеопатра».
Парфяне придали всемирной истории столь мощный импульс, что теперь, история, чувствуя себя обязанной их гению, хранит в своих анналах трепетное восхищение перед туркменскими предками. Выражение «парфянская стрела» стала поговоркой в английском и французском языках, обозначая хлёсткую реплику, приберегаемую к моменту ухода. В изданном в 1994 году во Франции толковом словаре с разъяснениями происхождения устойчивых выражений в современном французском языке, наряду с такими, как «троянский конь» и «дамоклов меч», в качестве одного из самых выразительных блистает парфянское наследие: словосочетание «стрела Парфии» вместе с иллюстрацией к нему украшают обложку издания.
Предки туркмен пять столетий царствовали в геополитическом сердце мира. Парфяне, открыв новую эру, и сейчас властвуют над умами и сердцами, и мы живем в этой эре. Эта эра парфян, эта наша эра. Если уж нам суждено мчаться в космосе быстрее пули вместе с нашей планетой, то и жить на ней, оставив в стороне все сомнения, надо, как парфяне, решительно и с размахом. И пусть изумленный мир вращается вокруг нас.
